Re: Интересные рассказы

КАЙФ

КУРИЦА.

Мадам Берсон остановилась посреди птичьего ряда и задумчиво произнесла:
- Кто купил курица, тот имеет сибе гарный обед!
Путешествие по Привозу – увлекательное и опасное – заканчивалось. Тихая гавань куриного ряда, где люди сплошь понимающие, манила мадам, как Одесский залив усталые корабли.
Свесив с прилавков шеи, аккуратно обмотанные газеткой, лежали, желтея куры. Рядом примостились, но не чувствовали себя сиротами утки. Громоздились неповоротливые, даже в битом виде, индюки, просились в духовку гуси.
Рай! Чистый рай для тех, кто понимает!
Мадам Берсон понимала!
Но! Шесть рублей, шесть рублей новыми деньгами за курицу! Это же шестьдесят старыми! Это же грабеж, аферизм и насилие!
Но курица, желтенькая, жирная курица весом больше кило! Из нее же можно…
Сначала мадам снимет куриную шею. Шкурку, только шкурку, разумеется. Аж до крылышек! Многие хозяйки берут ниже крылышек, но тогда будет страдать бульон! Хотя… С другой стороны, чем больше шейка, тем жизнь красивей. А кто не любит красиво жить? Мадам причмокнула губами, но все же решила резать шейку без крылышек. Теперь потроха: сердечко, печеночка, пупок. Хотя… Пупок лучше, наверное, в бульон…
И жир! В этой курице, наверное, много жира! То, что надо для шейки!
Забывшись, мадам прижала курицу к себе!
- Мадам! – раздался вежливый голос торговки, - Мне сдается, что ваш кавалер немножко давно ушел.
Мадам Берсон опомнилась и придирчиво оглядела птичку. Нет, ее тесные объятия курице не повредили.
Так на чем она остановилась?
А-а, на жире. Жир она порежет кусочками и станет растапливать на маленьком – медленном, как у нас говорят, - огне. А туда лук, нашинкованный мелко. Обязательно! Но лук, главное, не пережарить.
Да, пока жир топится, сварить сердечко и печеночку. И порезать. И к луку. А потом немножко, совсем немножко соли.
Мадам вспомнила, как тетя Аня на прошлой неделе пересолила холодец и сжала один кулак. Второй, занятый курицей, не сжался, что спасло мадам от нареканий торговки.
А потом в жир с потрошками и луком мадам станет сыпать муку. Аж до тех пор, пока фарш не станет, как глина, и его можно будет взять в руки.
Так… Шею она зашьет с одного конца раньше. Что остается? Набить ее на три четверти фаршем и зашить. И в казан, где кипит подсоленная вода.
И?
И все! Тридцать минут и наступит счастье!
Счастье?
А бульон? А котлетки из грудинки?
Новые заботы навалились на мадам, как Межбижер на пирожки с повидлом. Что делать с пульками? Не смейтесь, это очень-очень важно. Пульку можно протушить с луком и картошкой и сделать жаркое. А можно пустить в бульон. Две большие разницы, между прочим.
Размышления закончились в пользу бульона. Тем более, что отварные пульки все равно можно сожрать.
Итак, нужно отделить грудинку от остова. Это легко. Потом положить остов, горлышко, пульки и пупок в кастрюлю и залить водой. И на огонь. Просто? Просто! Теперь надо почистить луковицу, морковку и корень петрушки, добавить стебель сельдерея и… на раскаленную сковородку без всякого жира!
Зачем? А цвет красивый хотите?
О, если так сделаете, у вас будет такой нарядный бульон! Долго мадам Берсон благодарить станете.
Когда варево начнет колыхаться, мадам еще уменьшит огонь и добавит овощи и соль.
Шум, снимать не станет. Если бульон не сильно кипит, то мутным не будет.
Фу-у, можно и передохнуть. Как? А котлеты? Замечательные куриные котлеты, которые умеет делать только мадам Берсон. Ну, еще немножко умеет тетя Рива и совсем немножко тетя Маруся. И это во всем мире, то есть, в нашем дворе.
- Мадам! Вы берете курица или только лапаете? – попытался пристегнуться к мадам какой-то шмендрик в очках.
- Это не курица! – обиделась мадам, выдернутая из грез. – Это шмяк об твоя морда!
Сравнив габариты свои и мадам, очкарик решил не связываться, о чем сообщил громко милиционеру Вове и трем дружинникам. Но они знали мадам и его поддержали. В смысле не связываться.
Но мадам всего этого уже не видела. Перед глазами стояло жерло той, настоящей мясорубку с раньшего времени, куда она попеременно кидала кусочки грудинки, поджаренный лук и булку, замоченную в молоке. Провернув фарш, мадам добавит туда яйцо, все перемешает и станет лепить котлетки. Штук шесть получится. Или даже семь.
Мадам представила, как упрет все, причем с макаронами, поджаренными на курином жире, и сладко зажмурилась.
Но надо спешить! Хотя осталось немного. Положить в каждую котлетку кусочек коровьего масла, обвалять котлетки в муке и на сковороду. И переворачивать, переворачивать, чтоб не подгорели…
- Так вы будете брать мой курица? – снова отвлекла ее торговка. Впрочем, уже все готово. И кушать дальше не хочется.
- Не буду! – кинула курицу на прилавок мадам Берсон. – Дорого!

(С) Александр Бирштейн
О,ень " вкусный" рассказ.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Галочка,это не рассказ.а руководство к действию. Очень вкусный рассказ!

С удовольствием прочла рассказ про курицу ))))

У Бирштейна все рассказы, практически, такие. Если я не ошибаюсь, у него есть книга "Как это кушают в Одессе"

ОТБИВНАЯ, ОТБИВНАЯ ШТУКА НУЖНАЯ ТАКАЯ

Александр Бирштейн

Семе Накойхеру приснилась отбивная. Огромная свиная отбивная, занимающая половину тарелки. Вторую половину занимали жареная картошка и соленый огурчик с пупырышками, порезанный кружочками.
Во сне Сема тянул к отбивной жадные, натруженные руки, а отбивная отползала, зарывалась в картошку, в общем, не давалась. А еще и плевалась раскаленным маслом. Сволочь, короче.
Так что, проснулся Сема голодным и расстроенным.
А тут еще жена Нюся подала ему на завтрак манную кашу и два яичка всмятку. Нормальный завтрак для грузчика мясокомбината?
Справедливости ради, надо сообщить, что умудренный технологией, не ел Сема ни под каким видом ни колбасы, ни сосисок. Вообще! Ну, и чем его, бугая, кормить?
Схарчив завтрак, Сема засобирался на работу. Сегодня предстоял обычный хмурый рабочий день. Предстояло выполнить план по погрузке-разгрузке, а также украсть свою обычную, ежедневную норму в полпуда мяса. Больше Сема не брал принципиально!
Для верности, Сема достал бумажки с заказами. Так, что получается:
- мадам Берсон – два кило биточного;
- тетя Рива – кило шеи;
- Камасутренки – полтора кило баранины;
- тетя Маруся – кило на антрекоты. Желательно телятину;
- даже участковый Гениталенко возжаждал свежей убоинки и заказал кило говядины на борщ!
Всего получалось шесть с половиной кило. То есть до нормы полтора кило не хватало. Так бывало. В такие дни, чтоб не терять квалификацию Сема воровал для себя.
Надо сказать, что и в обед Нюся не баловала его разносолами. Жаркое с макаронами было вершиной ее кулинарного искусства. А вот отбивную Сема не едал уже годы и голы. А тут еще этот сон!
Короче, велел он супруге ждать его прихода, приготовив все необходимое, а потом пожарить ему на обед парочку, нет три отбивных.
Но Нюся, почему-то, жарить отбивные отказалась.
- Я не буду их жарить!
- Будешь!
- Я скорее уйду к маме!
- Уходи!
Вот это удар! Всегда, после угрозы уйти к маме, Сема становился шелковым, а тут…
- Ну, не умею я их жарить! – зарыдала Нюся.
- Научишься! – отрубил Сема и хлопнул дверью.
Что прикажете делать?
Так что, поплакав, Нюся собралась к тете Риве. Надо сказать, что тетя Рива не была общепризнанным дворовым кулинаром. Так, серединка на половинку. Но отбивные, по слухам, ей удавались. Так что, Нюся выбрала верный путь. Тетя Рива была терпелива и вдумчива. Так что, знания, полученные Нюсей, оказались прочными и надежными.
Вернувшись домой, Нюся перепробовала пальцами ножи. Туповаты… Оставалась надежда, что постоянный «точи нож» Роман Исаакович не минет сегодня их двор. Он и пришел. Нюся вынесла ему ножи и попросила постараться. Он и постарался за десять копеек надбавки за предмет.
Некоторое время заняла жарка картошки. Нюся провозилась с ней до без четверти пять.
Потом Нюся села к окну и стала ждать мужа.
Сема начинал работу в восемь, а заканчивал в полпятого. Так что в пять появился он на Новиковском мосту. Шел Сема небыстро и слегка переваливаясь. Просходило это оттого, что ворованное мясо выносил он между ногами.
Придя домой, Сема стал распределять пакеты. Это Риве, это Марусе…
- А это тебе! – подвинул он пакет с мясом Нюсе.
Ни слова не говоря – она же обижена! – взяла Нюся мясо и ушла с ним на кухню.
Развернув пакет, увидела, что Сема, таки, постарался. Корейка была хоть куда – постненькая, сочная с небольшим слоем сала по краю. То, что надо!
Нюся порезала мясо на пластины толщиной с два пальца. Не все, а столько, сколько нужно было на четыре отбивных. Потом, накрыв мясо целлофановым пакетом, отбила его со всех сторон.
После этого настала очередь кляра.
Мука, два яйца… Соль… Оказывается, не такая это премудрость.
Зато масло для жарки Нюся приготовила по рецепту тети Ривы. Две части постного масла, одна часть коровьего!
- Для нежности! – объясняла тетя Рива.
Утомленный знаниями, подчерпнутыми из журнала «Крокодил», Сема задремал перед обедом. Но был разбужен бодрым:
- Сема к столу!
Знаете, что бывает с человеком, который не ждет от жизни ничего хорошего, как вдруг на него сваливается счастье?
Знаете? Вам повезло!
А если не знаете, гляньте на Сему! Он только что упер три отбивных с жареной картошкой и огурчиком и жадно и умильно смотрит то на жену, то на кусочек отбивной, который она не доела.
Мир вашему дому, Сема и Нюся!

С удовольствием прочла рассказ про курицу и отбивнные

На голодный желудок читать нельзя! drunken

Так можно слюной захлебнуться albino

СКАЗКА О ДРУЖНОЙ СЕМЬЕ

Александр Бирштейн

Малолетний Славик отвлекся от сериала и спросил:
- А кем лучше быть: шпионом или пижоном?
- Смотря когда… - дипломатично ответила бабушка Света.
А дедушка Миша почему-то обиделся и сообщил, что он пижонов всяких в гробу видал.
- А что такое гроб? – заинтересовался Славик.
- Это достойный футляр для некоторых бабушкиных друзей, - сообщил дед Миша и внимательно посмотрел на бабушку.
- Чему ты учишь ребенка? – уклонилась от обсуждения декоративных свойств гроба бабушка Света.
- Жизни! – веско произнес Миша и тоскливо посмотрел за окно. На самом деле, настоящая жизнь была именно там. Например, за столиком, надежно вкопанным в землю под старым орехом, где с утра до вечера пили пиво и играли в домино и в карты.
Миша пиво не любил, но уважал, ибо для него оно было олицетворением свободы и братства.
Славик, тем временем, стащил с дивана большую белую плюшевую собаку и стал прогуливать ее по полу, волоча за хвост. Это, по мнению Славика, крайне благоприятно сказалось на собачкиной внешности.
Прогуляв животное, Славик сообщил:
- Собака гуляла, очень устала, пора и в гроб отдыхать!
- Доигрался? – тепло откликнулась на сообщение внука бабушка и сурово глянула на Мишу.
- Нет, совсем не наигрался! – взамен деда откликнулся Славик. – Мне еще надо всех превсех в гробы уложить, чтоб им удобно было!
- Про дедушку Мишу не забудь! – проявила заботу бабушка Света.
- Не забуду! – пообещал Славик. У деда будет самый лучший гроб! Ну, как твой, тот, который с колечком!
- Это какой-такой футляр, то есть, гроб с колечком? – вскинулся Миша. – Я тебе ничего не дарил…
- Есть и другие люди, - открыла ему глаза Света, - нормальные…
- И кто же этот нормальный? – кровожадно потер руки Миша.
- Не скажу! – пообещала Света.
- Я скажу! Я скажу! – аж запрыгал от радости Славик. – Гроб с колечком подарил бабушке мой папа!
- Ну, тогда оно ничего не стоит! – повеселел Миша.
- И не надейся, - обиделась Света, - зять всегда дарит мне настоящие драгоценности!
- Зять? Теще? Настоящие? – ликовал Миша. – Ты сама в это веришь? Ну-ка, покажи!
- Еще чего! – отказалась продемонстрировать обновку Света. – По-моему, ты перебьешься!
- Не стану перебиваться! – осерчал Миша.
- Перебиваться – это все время перебивать? – как обычно, встрял в разговор Славик. – Тогда вы оба каждый раз перебиваетесь!
- Не выдумывай! – явно обрадовалась смене темы Света.
Но не тут-то было!
- Покажи кольцо! – сурово, как комиссар, допрашивающий белогвардейца, приказал Миша.
Света пожала плечами и пошла к шкафу. Она выдвинула ящик с платочками и платками и стала там рыться.
- Что ты все копаешься? – раздражился Миша.
- Никак не найду! – соврала Света.
- Бабушка! А ты ж это кольцо, когда мы гуляли, к барду отнесла.
- К какому барду? – возродил свои подозрения Миша.
- Ну-у, барду, который с ломом еще! – как мог, пояснил Славик.
- В ломбард? – догадался Миша. – Дожили! Уже в ломбард вещи таскаем!
Света молчала.
- Говори! – истошным голосом велел Миша. – Не то я за себя не отвечаю!
Света, все-таки, молчала. И, кажется, плакала.
- Дед плохой! – решил обнародовать свое мнение Славик. – Бабушка ему коляску, которая сама ездит, купила, а он ругается!
- Какую к-к-коляску? – стал заикаться Миша. – К-к-какую коляску?
- Дед! Ты очень плохо слушаешь, - терпеливо заговорил внук. – И вообще, ты ленивый – лежишь и лежишь. Больше года! Вот мы с бабушкой и купили тебе коляску, которая сама ездит. Ясно? Все понял? А то семьдесят лет прожил, а слушать не научился!
- Еще не семьдесят! – заспорил Миша. – Семьдесят только через два дня! Правда, Света.
Но Света опять не ответила. Она все-таки плакала.

Душевно!!!

Мне показалось, что очень поучительный рассказ.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Бутерброд с килькой

Самой дешевой рыбой после войны была килька. Килька пряного посола, если уточнить ее название. Ее привозили в магазин в больших деревянных бочках с железными обручами. Мне запомнились эти обручи, потому что они были мечтой всех ребятишек. Их катали с помощью проволочного дротика почти все мальчишки. Продавали кильки на вес в бумажных кульках, которые на глазах промокали. Бумаги магазинной всегда не хватало, и использовались для кульков часто старые газеты, которые промокали еще быстрее, чем магазинная бумага. Бабушка посылала меня в магазин за килькой со стеклянной банкой. И, конечно, продавщица взвешивала мне рыбу вместе с банкой. И я всегда говорил бабушке, что я принесу в кульке, это будет дешевле, но она не соглашалась:
- Ол ду вэйст! А ду вэйст вос из, а типографишэ фарб? Ит из ныт гуд! (Все ты знаешь? А ты знаешь, что такое типографская краска? Это плохо! – идиш)
-А мне завернут не в газету, а в бумагу, - не сдавался я.
- Ун ду майткес ин росул фарпачкест, (И ты штаны запачкаешь в рассоле - идиш) – обрывала мои возражения бабушка.
Все кушали кильки с вареной картошкой, просто с хлебом. Мне бабушка делала бутерброды с килькой. Она спрашивала:
- Ду вонтс кильке мит бройт? (Ты хочешь кильку с хлебом? – идиш)
И зная, что я всегда хочу, не дожидаясь моего ответа, начинала готовить бутерброд.
Отрезала большой кусок серого хлеба. Намазывала его тонким слоем сливочного масла. Потом брала кильку, чистила ее от внутренностей, вынимала хребет, отрывала голову и хвостик и потом острой стороной ножа стучала по всей тушке кильки, пробегая ножом по ней туда и обратно. И клала такую тушку поверх масла. На кусок хлеба умещалась две кильки.
И я с таким бутербродом шел на улицу. На улице меня сразу обступали друзья, и я делился с ними моей вкуснятиной, и через несколько минут бежал к бабушке за новым бутербродом.
-Поели? – спрашивала бабушка.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
-Угу, - кивал я, дожевывая свой кусочек.
- Сколько? - спрашивала бабушка.
Я быстро пересчитывал в уме друзей и выдавал цифру. И бабушка всем делала по бутерброду! И добавляла:
- Эст гезунд! (Ешьте на здоровье! - идиш)

Индейка по-американски

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

В нашем местечке единственный индюк был у нашего соседа дяди Зуси. Кстати, у него была и единственная комнатная собачка, с которой сидела на лавочке возле дома его жена тетя Бася. Да и индюка дядя Зуся привез неизвестно откуда в день рождения Баси. Вообще, в Краснополье говорили, что для тети Баси, дядя Зуся достанет, если надо, даже самое настоящее птичье молоко.
У него к тете Басе была любовь с самого детства. Но родители тети Баси долго не соглашались на их свадьбу, считая, что тетя Бася достойно лучшего жениха, ибо дядя Зуся был из очень бедной семьи, и работал заготовителем в райзаге, и поэтому всегда ходил в грязной одежде, так как заготовители заготовляли все: и старое тряпье, и бумагу, и мясо, и картошку: все время мотались по деревням, в поисках нужного товара, и это их бродячая жизнь заставляла их не обращать внимания на красоты в одежде. А Бася была из ихэс, из знатного рода: прадедушка у нее был ребе в Вильне. Но, когда возраст Баси поднялся до критического, ее мама сдалась, и согласилась на хупу. И, надо сказать, это был счастливый брак. Дядя Зуся выполнял любое желание тети Баси. И, благодаря ее желанию, в местечке появился индюк.
Индюк в основном не выпускался на улицу, а бродил по двору, окруженному высоким забором. Мы, ребятишки, забирались на забор, чтобы посмотреть на него, как на заморское чудо. Тетя Бася держала домработницу Катю, и, Катя, иногда, идя за водой, забывалась закрыть калитку, и тогда индюк выскакивал на улицу. И тут, все, кто был в это время на улице, разбегались в разные стороны. Ибо индюк, шипя, бросался в погоню за всеми, кто попадал в его поле зрения. Я сам помню, бежал от него, не видя перед собой ничего, и уткнулся в высокий забор военкомата, и в это время индюк схватил меня за штанину (хорошо, что не за ногу!), штаны разорвал надвое, и я взлетел на забор, удивив весь военкомат: до этого никто такую высоту не брал. Как шутил военком:
- Подрастешь, возьмем в десантники!
Вот и все, что я знал об индюках, но оказавшись в Америке, понял, что это главная птица.

Индейцы звали ее “фёрке”, а первые переселенцы переделали это слово в слово “тюрка”. А русские эмигранты ее называют просто ‘турка”! Первые переселенцы пережили свою первую тяжелую зиму благодаря индюшкам, которыми с ними поделились индейцы племени пекота. И осенью, собравши первый урожай, поселенцы устроили праздник, главным блюдом на котором была жареная индейка. И с тех пор, она стала главным блюдам на всех американских праздниках. Бенджамин Франклин жалел, что не эта птица, а орел, стал главным символом Америки, говоря, что индейка, намного храбрее орла, защищая своих детей. И я, зная свой детский опыт, соглашусь с ним.
“Турка” главное блюдо на главном американском празднике Дне Благодарения. В этот день она в каждом американском доме. За месяц до праздника почти все крупные магазины объявляют бонусы в виде бесплатной индюшки, за определенное количество купленных в магазине продуктов в течение этого месяца. Идет большая торговля.
В наш первый американский День Благодарения и мы получили бесплатную индюшку. Как ее приготовить мы не знали, ибо с ней до этого не имели дела. Жена начала расспрашивать у соседей-американцев. Все они делились своими секретами, и у всех были совершенно разные рецепты.
И жена решила выбрать лучшее из всех рецептов, и чтобы изготовление было простое.
Многие предлагали запекать индейку с начинкой, но одна старушка сказала, что лучше запекать птицу без начинки, так как с начинкой птица плохо пропекается. И, вообще, она сказала, что лучше всего начинить “турку” одним яблоком и одним апельсином, а на гарнир сделать картофельное пюре с сыром.
Всех, послушав, мы приступили к готовке индюшки. Жена тщательно помыла ее, почистила внутри и снаружи. Потом приготовила маринад из четырех стаканов яблочного сока, восьми литров воды, пяти мелко порубленных зубчиков чеснока, одного стакана соли, двух стаканов сахара, двух столовых ложек черного перца, пяти лавровых листов, ложки сухого розмарина и цедры от трех больших апельсинов. Всю эту смесь жена перемешала, пока не растворились сахар и соль. После этого вскипятила маринад. И, закрыв крышкой, остудила его. Когда он остыл, положила в него индюшку и отправила ее на сутки мариноваться в холодильник.
На следующий день мы вынули индюшку из маринада, положили ее на полчаса в холодную воду и потом обсушили бумажным полотенцем.
После этого положили внутрь индейки, как советовала нам соседка одно, порезанное на дольки, яблоко и один, разобранный на дольки, апельсин. И, положив индюшку на поддон грудкой к верху, предварительно связав ножки вместе и крылышки на груди, отправили ее запекаться в духовку, нагретую до 200 градусов Цельсия или 400 по Фаренгейту. Рядом с поддоном в духовку ставим кружку воды. Через час, собравшимся в поддоне соком, поливаем индюшку со всех сторон. И, доливаем в чашку воды. Эту процедуру повторяем каждые полчаса.
Через три с половиной часа проверяем готовность индюшки термометром. Вставляем его в бедро индюшки. И если он, показывает 76 градусов по Цельсию или 169 по Фаренгейту, индейка готова! Чаще всего в американских индейках уже стоит термометр, и при готовности птицы, он выскакивает наружу.
А для гарнира берем обычное картофельное пюре. Американцы добавляют в него сливки и тертый твердый сыр. Мы обходимся без этих изысков. Правда, иногда делаем пюре из любимой американцами сладкой картошки.
И, конечно, для индейки в День Благодарения, обязательно клюквенный соус, не зависимо от рецепта, по которому готовили “тюрку”.

Клюквенный соус можно взять готовый, а можно и приготовить самим. Для этого надо взять килограмм клюквы, сок пяти больших апельсинов, полтора стакана сахара, апельсиновую цедру с одного апельсина и щепотку розового перца. Клюкву помыть и в блендере изготовить пюре. Потом добавить в блендер сахар, апельсиновый сок и перец. Перелить смесь в кастрюльку и довести на плите на малом огне до кипения. Когда смесь закипит добавить цедру. По желанию можно добавит тогда же и три столовых ложки апельсинового ликера. И все. Дождаться, когда смесь охладиться, и соус готов!

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Кстати, местечко Краснополье нахдится в Могилевской области в Беларуси.

Вареники с картошкой

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Можно подумать, что есть какая-то особая еда. Ну, например, русская, еврейская, украинская. И трескают ее только русские – русскую еду, евреи – еврейскую… А украинци тилькы галушки з салом. Ну и так дальше.
Если смазать мацу горчицей, положить сверху шмат сала и закусить этим бутербродом стопку водки, что будет? Отвечу – одно удовольствие!
Такие вот мысли посещали тетю Марусю, пока она раскатывала тесто. Скажу я вам, та еще работа. А замесить? Те еще цуресы. А нахисы? Где те нахисы? Потом? Так мы это «потом» имеем слушать всю советскую власть по радиоточке.
Маруся была уверена, что говорит на чистейшем русском языке. Как и все в нашем дворе. На самом деле все говорили на изумительной смеси русского, украинского, еврейского, молдавского и еще каких-то языков, которую глупые люди зовут суржиком, а умные – одесской речью. И никого эта речь не убивает, все довольны, все друг друга понимают, верней, понимали, ибо настоящую речь нынче можно услышать на Бруклине и на шуке в Иерусалиме. И еще в нескольких – не больше тысячи – городах и городках этого непростого мира.
Одесса – вечна! – говорят, говорят некоторые. Но как может быть короток этот век!
Это говорю я теперешний, вглядываясь, слегка прищурившись – зрение стало подводить! – в прошлое. А там…
Ах, да, Маруся раскатывала тесто.
Честно говоря, перед Марусей стояла трудная задача – удивить соседок. А то даже мадам Берсон – ну, шось у лиси здохло! - приготовила на днях вполне терпимый, а если честно и наедине с собой, то очень даже хороший борщ, Сима, эта таракуцка шепелявая, варит холодец, Рива печет пирожки, а она, Маруся, уже и за кулинарку не считается…
- Но она же в прошлом году жарила котлеты… - защищала ее на посиделках у ворот Рива.
В прошлом году! Котлеты! Забыли! Все забыли!
Маруся горестно вздыхает и присаживается на табуретку. Хотя… То, что она сотворила, ей нравится.
Тесто такое, как надо, к рукам не липнет. Еще бы, столько вложено. И продуктов, и сил. Мука, кислое молоко, один белок и два желтка. Один белок припрятан «на потом». Позже пригодится. Да, некоторые делают тесто из муки с кипятком и постным маслом, но Маруся так делать не станет. Не те времена. Да и мадам Берсон, небось, спросит, из чего тесто. Но полно рассиживаться. Еще столько дел.
Маруся заворачивает тесто в полотенце и откладывает в сторону. Пусть доходит.
Потом моет три луковицы под краном и чистит их. Чистит не плача. Мытые луковицы не слезят глаза. Картошка, кстати, уже вымыта, порезана и стоит на огне. Вот-вот будет готова. Но лук, лук! Две сковородки уже на огне. В одну налито постное масло, в другой скворчит, выжариваясь, сало. В обе сковородки Маруся сыпет нашинкованный лук. Но сперва из той, что с салом, выгребает ложкой шкварки. А как же! Какие вареники с картошкой без шкварок сверху?
Лук надо мешать. Не то подгорит. Это недопустимо. И Маруся старается.
Хотя… Старайся-не старайся, а что-то да подгорит. Это как во дворе. И живут одинаково, и едят почти одинаково, и говорят одинаково, а люди все разные. И рядом с золотым человеком Ваней Гениталенко живет и здравствует штынкер Межбижер, а рядом с бриллиантом, а не женщиной Ривой – мутный тип Камасутренко.
Маруся снимает лук с огня и тщательно выбирает подгоревшее. Затем, высыпав картошку в дуршлаг, мнет ее деревянной ложкой, добавляет кусок коровьего масла, снова мнет, добавляет соль, перец, пробует, снова мнет…
Вареники, как жизнь, думает Маруся, чтоб она получилась, надо все время что-то делать. И стараться. И выбирать хорошее, и выбрасывать плохое. И слушать людей, а не радио.
Кажется пюре готово. Точно готово. Теперь туда лук из той сковородки, что с постным маслом. И снова мешать, мешать…
Мешать… Кто мешает людям хорошо жить? Выходит, что они сами. Живут в одном дворе, из одной колонки воду берут, а скандалы почти каждый день. Наверное, люди не могут без скандалов. А что? Может, это, как в уборную, хочешь-не хочешь, а надо. Ну, как это, отдать лишнее. А как Герцен тогда? Или паспортистка Николавна? Они ж не скандалят никогда. Может, не у всех есть лишнее? Или, скорее, есть сейхл?
Маруся разворачивает тесто, сыпет на стол муку и начинает тесто раскатывать. Она любит, чтоб тонко. Для этого делит тесто на три куска. По частям раскатывать удобнее.
Теперь почти главное. В каждом доме есть тонкий стакан. И у всех «еще бабушкин». Кто проверит? Интересно, у мадам Берсон была бабушка? А у сквалыги Марика? А стаканы и у них есть! Странно.
Стаканом режется тесто на кружки. Ложкой кладется фарш. И перышком мажется белком край кружка. Теперь будет держать и не распадется, как у бедняги Симы вареники с капустой.
Один вареник, второй, десятый, сорок второй…
Готовые вареники по одному опускаются в кипящую воду. Пять минут и они всплывают. Маруся помещает их на просторное блюдо и слой за слоем посыпает луком из сковородки с салом, а также шкварками.
Да, но как же узнать людям, что Маруся готовила вареники? Как?
Маруся смотрит в окно. За окном никого, кроме йолда-Межбижера. Эх, жалко парочки вареников, но надо идти на жертвы.
- Межбижер! Вы умеете хранить тайны? – спрашивает через окно Маруся.
- Умею! – врет Межбижер.
- Тогда идите сюда.

Через пять минут о том, что Маруся готовила вареники с картошкой знает весь двор. А через полчаса вся улица. Но это уже лишнее.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Удалила